Позднее представитель обкома ВЛКСМ Сорокин на заседании бюро ЦК ВЛКСМ, пытаясь оправдать явно авантюристические решения партийного и комсомольского руководства региона, утверждал, что их принятие было продиктовано значительными успехами в деле охвата колхозным движением основной массы крестьянства в январе, и в особенности феврале 1930 года: «Создавалось такое положение, когда казалось, что мы имеем все возможности коллективизировать область не в два года, как было установлено ЦК партии, а в текущую посевную кампанию»РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.3. Д.66. Л.144.. Но всё же комсомольский чиновник лукавил, выдавая желаемое за действительное. Насильственный характер коллективизация по области начала принимать не в феврале, а даже ранее. Следовало оправдывать зачастую дутые показатели, ставшие, как это случилось в Тамбовском округе, основанием для принятия чрезмерно амбициозных планов развёртывания колхозного строительства.
Между тем, основы для быстрого и, самое главное, качественного роста коллективизации в области зимой 1929-1930 гг. не сложилось. И тогда, чтобы исполнить волю высших слоёв партийной номенклатуры, в основу работы по колхозному строительству было положено достижение возможно больших количественных его показателей любой ценой, не стесняясь в способах и средствах. Как руководство к действию, призыв отбросить излишнюю щепетильность, большинством членов пленума обкома ВКП(б) были, наверное, восприняты слова И.М. Варейкиса, заявившего с трибуны регионального партийного форума: «… думаю, что надо говорить не о перегибах, а недогибах… также и в области руководства колхозным строительством»ГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.309. Л.13.. При молчаливом согласии партийного руководства, административное принуждение, прямое насилие стали повсеместно внедряться в практику коллективизаторской деятельности, в том числе и комсомола.
На уже упоминавшемся заседании бюро ЦК ВЛКСМ, состоявшемся в апреле 1930 года, следующим образом характеризовался стиль работы некоторых комсомольцев Черноземья по вовлечению крестьян в колхозы: «…в погоне за цифрами… применялись все методы, лишь бы достигнуть наивысшей цифры, не остаться в хвосте… Достаточной массовой работы, которая должна предшествовать организации колхозов – не было, применялись чисто административные меры… Люди докатились до того, что считали вполне возможным вовлечение крестьян в колхозы методом приказа»РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.3. Д.66. Л.144..
Справедливости ради, необходимо отметить, что к совершению «перегибов» оказались причастны, в основном, многочисленные комсомольские активисты, направляемые в деревню в качестве уполномоченных союзных, партийных или советских структур по коллективизации, городские рабочие из призыва «двадцатипятитысячников», мобилизованные ноябрьским пленумом на фронт социалистического переустройства деревни. Так, в Тамбовский округ прибыло 45 представителей союзной молодёжи Выборгского района сроком на 2 месяца и 30 комсомольцев – на постоянную руководящую работуГорбунова Г. Комсомол Центрально-
Чернозёмной области в борьбе
за массовую коллективизацию
сельского хозяйства. С. 221. Около 5% присланных в Черноземье «двадцатипятитысячников» были членами ВЛКСМ. Козловский окружком ВЛКСМ направил в деревню 89 городских комсомольцев. Всего же к весне 1930 года руководством областной организации для форсирования колхозного строительства в сельскую местность было брошено 1149 ударных бригад и 6991 активистРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.2.. Практически в каждом сельском совете Тамбовского округа работало по 2-3 уполномоченныхОкатов. Н.А. Коллективизация в Тамбовском округе
Центрально- Чернозёмной области // Деятельность
партийных организаций по созданию предпосылок
и осуществлению коллективизации в Центральном
Черноземье. Тамбов. 1984. С.151..
Оторванные от деревенского уклада жизни, не понимающие специфики социальных связей внутри крестьянской общины, они твёрдо помнили, что направлены партией и ленинским комсомолом в отсталую чернозёмную деревню строить светлое социалистическое будущее. Причём делали это многие из них вопреки желанию крестьян, считая даже сомнительные меры, употребляемые для достижения данной цели, вполне оправданными.
Пролить свет на политические установки городских комсомольцев может перечень литературы, рекомендуемой к прочтению рабочим, отъезжающим в село. Возглавляли список следующие издания: «Итоги ноябрьского пленума ЦК ВКП(б)», Сталин И. «О правом уклоне в ВКП(б)», Сорин В.Л. «О разногласиях Бухарина с Лениным». Лишь на 16 – 18 местах в списке значились уставы товарищества по совместной обработке земли, сельскохозяйственной артели и коммуныКоммуна. 1930. 11 февраля.. Изначально как бы уже предполагалось, что разъяснение сущности различных форм социалистических хозяйств, их специфики, не будет занимать главного места в работе этих рекрутов коллективизации. Зато твёрдо они должны были помнить содержание «правого уклона», к одному из элементов которого относилась недооценка колхозного строительства, в том числе его темпов. Как тут не вспомнить шолоховского Давыдова, причислившего к «правым оппортунистам» секретаря райкома ВКП(б) в ответ на рекомендацию действовать чрезвычайно осторожно в районе с 11% коллективизации.
Осуществлять нажим на крестьян, подталкивая их к скорейшему вступлению в колхозы, легче всего казалось с помощью угроз и шантажа. Весьма своеобразный инструктаж получали комсомольцы-учащиеся школы II ступени города Козлова перед отправкой в деревню. Им настоятельно рекомендовалось следующим образом увещать упорствующих в нежелании добровольно входить в колхоз: «вгоним палкой или сошлём». Не утруждал себя изучением устава коллективного хозяйства, видимо, и член ВЛКСМ, уполномоченный районного исполнительного комитета Карасёв, заявивший крестьянам перед организацией такового: «Не пойдёте в колхоз – погоним палками и заморим вас там, как морят тараканов»ГАСПИТО. Ф.379. Оп.1. Д.152. Л.137-138, 133-134..
Коллективизация с установкой не осуществление любыми способами нередко порождала ощущение вседозволенности и бесконтрольности, выливающееся порой и в совершение прямо-таки хулиганских поступков представителями союзной молодёжи. К примеру, в Жердевском районе уполномоченный райкома комсомола Павлов на общем собрании колхозников села Петровское, пытаясь переубедить их перейти на устав коммуны, допускал угрозы и ругательства в адрес местных жителей. Когда же это не подействовало, учинил стрельбу по собакамГАСПИТО. Ф.1172. Оп.1. Д.30. Л.86.. Посланные в Данковский район, комсомольцы Куприн и Кузнецов так поставили перед земледельцами вопрос о коллективизации: «Кто в колхоз не пойдёт, тот – контрреволюционер». Ответом на бурную дискуссию вокруг проблемы колхозного строительства стали выстрелы из револьверов в воздух. Закончилось пребывание не в меру «ретивых» коллективизаторов в селе неудавшейся попыткой изнасилования школьных работницГАСПИТО. Ф.379. Оп.1. Д.171. Л.61.. Не в последнюю очередь благодаря действиям таких молодых коллективизаторов, открыто терроризировавших крестьян, к примеру, в Тамбовском округе уровень коллективизации достиг к 1 марта 1930 года отметки в a class=»vsl_help» href=»#»>88,3%Окатов. Н.А. Коллективизация в Тамбовском округе
Центрально-Чернозёмной области. С.150..
Основная масса сельской комсомолии оказалась все же непричастна к осуществлению нажима на крестьянство в эти зимние месяцы. Как утверждалось в отчетном докладе Тамбовского окружкома ВЛКСМ на 2-ой окружной конференции, состоявшейся в феврале 1930 года, все достигнутые организацией успехи в деле колхозного строительства, следовало считать заслугой почти исключительно комсомольцев-активистов. Деревенские же ячейки, по замечанию руководства, «не приспособили свою работу к задачам сплошной коллективизации»ГАСПИТО. Ф.1214. Оп.1. Д.93. Л.5 об..
Но с другой стороны, деревенская союзная молодежь не смогла избежать участи объектов коллективизации. Тамбовский окружной комитет ВЛКСМ почти в ультимативном тоне требовал от подчиненных организаций немедленного вовлечения каждого комсомольца в коллективные хозяйстваГАСПИТО. Ф.1214. Оп.1. Д.93. Л.6.. Единственной альтернативой вступлению в колхоз было только изгнание из рядов союза. Если в период «похода за урожай» применение данной репрессивной меры допускалось в основном по отношению к сознательно не входящим в коллективные хозяйства домохозяевам, то теперь скидок не делалось ни для кого, в угаре погони за процентом коллективизации не принимались в расчет никакие оправдывающие обстоятельства.
Страх исключения из комсомола был решающим доводом в склонении союзной молодежи к пассивному участию в коллективизации. Многие вступали в колхозы, считая, что утеря комсомольского билета повлечет неизмеримо более тяжкие последствия для них. Даже члены ВКП(б), проводящие в январе 1930 года обследование Рассказовской районной организации ВЛКСМ, были вынуждены признать в качестве основной причины интенсификации притока комсомольцев в колхозы боязнь исключения из организации, «отбывание «принуда», комсомольской повинности». Правда тут же попытались заретушировать этот очевидный факт утверждением, что таких меньшинствоГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.351. Л.28..
За срыв тем или иным образом мероприятий по сплошной коллективизации в Тамбовском округе по неполным данным к январю 1930 года из рядов союза было исключено до 150 комсомольцевГАСПИТО. Ф.1214. Оп.1. Д.93. Л.5 об.. Столь масштабная подмена разъяснительной работы по формированию мотивов сознательного включения в колхозное движение элементарным шантажом позволила к этому же времени в некоторых районных организациях ВЛКСМ почти полностью вовлечь в таковое своих членов. В Мучкапском, Инжавинском, Земетчинском, Ржаксинском, Моршанском и Кирсановском районах в колхозы вошло 95% комсомольцев, Ржаксинском – 96%, Покрово-Марфинском несколько менее – 75%. Как уже недопустимо низкая, в сравнении с указанными «достижениями», расценивалась степень вовлеченности коммунистической молодежи в коллективные хозяйства по Пичаевской (66,6%), Алгасовской (56%), Бондарской (47,7%) организациям. К 1 марта 1930 года было коллективизировано 91,1% от общего количества комсомольцев Черноземья, преимущественно занимающихся крестьянским трудомРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.4..
Но, несмотря на жесткий нажим, угрозу исключения, в эти месяцы фиксировались и примеры коллективных отказов молодежи от вступления в колхозы. Так поступили десять комсомольцев-учащихся Софьинской школы колхозной молодежи в Рассказовском районе. Находились молодые люди, решавшиеся даже пожертвовать комсомольским билетом как потенциальной возможностью жизненного роста, лишь бы не выполнять требование руководства союза об обязательном вхождении в коллективные хозяйства. 5 ржаксинских и 5 алгасовских комсомольцев в связи с этим добровольно вышли из рядов ВЛКСМГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.351.
Л.28. Ф.1214. Оп.1.
Д.93. Л.5 об..
Настоящей волной «перегибов» было отмечено участие комсомольцев в раскулачивании. Причину столь характерных для этого периода вопиющих расхождений между теорией и политической практикой комсомола стоит видеть опять же в провокационных действиях партийного руководства. Региональные партийные лидеры не смущались пересматривать ради сиюминутной политической выгоды даже официальные документы ЦК ВКП(б) по вопросам раскулачивания, выступле. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» в отношении проблемы допустимости экспроприации кулачества было выдержано в духе выступления Сталина на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года. Он категорически утверждал: « …раскулачивание производится самими бедняцко-середняцкими массами, осуществляющими сплошную коллективизацию. Теперь раскулачивание в районах сплошной коллективизации не есть уже простая административная мера. Теперь раскулачивание представляет нам составную часть образования и развития колхозов»Сталин И.В. К вопросам аграрной политики в СССР.
Речь на конференции аграрников – марксистов 27 декабря
1929 года.// Вопросы ленинизма. Н.,1952. С.325.. Формально Сталин декларировал именно производный характер ликвидации кулачества от успехов массового колхозного движения, которые, по его мнению, стали очевидны. Пропагандистская машина союза молодежи тиражировала именно такой подход к ключевым проблемам аграрной политики советского государства в период форсированного строительства основ социализма. Комсомольцам внушалась мысль: «…надо всегда помнить, что сплошная коллективизация сельского хозяйства является неотъемлемой частью работы по ликвидации кулачества, и только в том случае, когда создана база для перевода единоличных хозяйств села, волости в мощный колхоз, необходимо практически приступить к ликвидации кулачества»Коптев Н. Комсомольцам о ликвидации кулачества
как класса. М.-Л., 1930 С.28..
Реалии между тем ярко контрастировали с официальным пониманием условий и сущности процесса раскулачивания. Выступая с трибуны январского 1930 года пленума обкома ВКП(б) ЦЧО, его секретарь И.М. Варейкис допускал возможность того, что в некоторых случаях «ликвидация кулака окажется предшественницей сплошной коллективизации». Впрочем, оговорка «в некоторых случаях» практически снималась дальнейшим ходом мысли партийного функционера. Косвенно признавая при наличии огромных успехов колхозного строительства сопротивление крестьян-середняков политике сплошной коллективизации, он предлагал весьма своеобразные рецепты его преодоления: «…не идущие в колхозы теперь являются либо сторонником кулака, которых надо предупредить, а иногда сделать экономический нажим, либо не убедившийся, колеблющийся. Эту колеблющуюся часть, которая не предупреждена, нужно предупредить. … разумеется середняк будет тем крепче в колхозах и тем меньше будет оглядываться назад, чем сильнее мы разгромим кулака, это не подлежит ни малейшему сомнению.» Резюме подобных рассуждений было вполне логичным, даже традиционным для обстановки, царившей в зимние месяцы 1929-1930 гг.: «… надо говорить не о перегибах, а о недогибах»ГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.309. Л.5..
Фактически, это был призыв к тому, чтобы превратить раскулачивание в инструмент сплошной коллективизации. Ситуация усугублялась и тем, что повис в воздухе вопрос о том, кого же в действительности считать кулаком. Обильное использование в популярных комсомольских изданиях сложной политэкономической терминологии, вроде «присвоения прибавочного продукта», «эксплуатации наемной рабочей силы»Коптев Н. Комсомольцам о ликвидации
кулачества…. С.22. и т.д., думается, вряд ли могло сколько-нибудь обстоятельно вразумить на этот счет абсолютное большинство малограмотной деревенской молодежи.
Сам И.М. Варейкис в преддверии экспроприации кулачества в Центральном Черноземье, сочтя, что вопрос о том, кого собственно считать кулаком, вообще не должен занимать партийных и комсомольских работников, просто-напросто отмахнулся от его обсуждения на пленуме обкома ВКП(б): «Рассуждения о том, как понимать кулака – есть схоластика гнилая, бюрократическая, бесцельная, никому не понятная и к тому же очень вредная.» По его мнению, совершенно излишним было заниматься конкретизацией уже законодательно закрепленных критериев отнесения к слою сельских эксплуататоров или разработкой новых, поскольку достаточно лишь обратиться за разъяснениями к батракам, бедноте, середнякам, и те немедленно укажут, кто на самом деле является кулакомГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.309. Л.11..
Впрочем, конкретные цифры на пленуме всё-таки «всплыли». Как уверенно заявил секретарь обкома ВКП(б), в Черноземье существовало к моменту развёртывания сплошной коллективизации от 90 до 105 тыс. кулацких хозяйств. Воронежский исследователь П.В. Загоровский доказал, что озвученные Варейкисом количественные параметры представительства кулаков в крестьянской среде явились результатом вовсе не тщательного анализа процессов социальной дифференциации в сёлах региона, а, построенного на элементарном арифметическом расчёте, нехитрого приложения априорных цифр удельного веса крепких землевладельцев по всей стране, содержащихся в постановлении Политбюро о раскулачивании, к общему количеству крестьянских хозяйств в Центральном ЧерноземьеЗагоровский П.В. Социально-политическая история
Центрально-Чернозёмной области. 1928-1934.
Воронеж, 1995. С.69..
Но даже этого партийному лидеру показалось мало. Он всячески ориентировал делегатов пленума на неусыпный поиск затаившихся, неявных противников коллективизации сельского хозяйства: «Лучше будет, если прямых врагов у нас будет поменьше, но надо идти с расчётом в этой борьбе на то, что врагов будет гораздо больше, чем мы предполагаем»ГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.309. Л.5..
Напрямую из уст руководителя партийной организации Черноземья вроде бы не прозвучало совершенно однозначно призыва рассматривать в качестве кулаков всех в той или иной мере сопротивляющихся насильственной коллективизации, но большинство делегатов пленума, по всей вероятности, достаточно адекватно уяснили для себя то обстоятельство, очень логично вытекающее из всех полунамёков, недомолвок, провокационных реплик И.М. Варейкиса, что отнесение к категории сельских эксплуататоров – злейших врагов советской власти – отдаётся на откуп местным работникам.
В начале марта 1930 года председатель СНК РСФСР С.И. Сырцов был даже вынужден признать в письме к И.В. Сталину, что перегибы в Центральном Черноземье «получили легальное обоснование и не осуждаются»Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. С.88.. А если учитывать фактически исчезновение к концу 1929 году в ЦЧО прослойки крепких, зажиточных землевладельцев, экономическое положение которых было существенно подорвано в ходе налоговых и хлебозаготовительных кампаний 1928-1929 ггЗагоровский П.В. Социально-политическая история…. С.68-69.., то нетрудно понять, что экспроприации, высылки при реализации подобных политических установок неизбежно должны были коснуться значительной части середнячества и даже бедноты.
В Черноземье отмечались факты, когда члены ВЛКСМ напрямую ставили перед крестьянами дилемму: не пойдёшь в колхоз – раскулачимРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.6.. Как вынуждено было несколько позднее констатировать руководство обкома ВЛКСМ, «административное методы «деляческого» раскулачивания, ударившие по середняку вошли в мозги даже активистов-комсомольцев»РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.5.. Случаи раскулачивания крестьян-середняков комсомольцами регистрировались в Хворостянском, Дрязгинском районах Козловского округа. Представитель обкома ВЛКСМ ЦЧО Сорокин на заседании бюро ЦК ВЛКСМ подтверждал факт экспроприации в области большого количества середняков и беднотыРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.5,6. Оп.3. Д.66. Л.159, 145.. По оценке П.В. Загоровского в Центральном Черноземье было раскулачено около 10% всех крестьянских хозяйств. В Козловском округе из 7471 раскулаченного хозяйства из-за очевидной беззаконности «ликвидации» было восстановлено 2881 домовладение, в Козловском округе из 3229 – 1379Загоровский П.В. Социально-политическая история…. С.72-73..
Как это настойчиво пропагандировалось союзной печатью, в идеале ликвидацию кулачества как класса комсомольцы должны были проводить «не административными мерами сверху, а путём создания общественности, проводя эту ликвидацию обязательно вместе с бедняцко-середняцкими массами крестьянства»Коптев Н. Комсомольцам о ликвидации кулачества…. С.28.. На самом же деле механизм раскулачивания мало походил на идиллические представления о нём комсомольских функционеров. «В очень многих местах раскулачивали буквально в 24 часа. Приезжал председатель райсполкома, уполномоченный ГПУ, брали 5 активных бедняков и шли раскулачивать», – утверждал на заседании бюро ЦК ВЛКСМ представитель комсомола Черноземья СорокинРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.3. Д.66. Л.145..
Методы, посредством которых проводилось раскулачивание, иногда также очень мало напоминали организованную экспроприацию кулачества объединившимися в колхоз бедняцко-середняцкими массами, выливаясь в прямой грабёж раскулачиваемых. Комсомольцам разъяснялось, что нынешнее раскулачивание отличается от раскулачивания, проводимого в 1918 году: несмотря на насильственное изъятие имущества, присутствующее в том и в другом случае, последнее уже не распределяется, как прежде, среди единоличных бедняцких хозяйств, а передаётся в неделимые фонды средств производства коллективных хозяйствКоптев Н. Комсомольцам о ликвидации кулачества…. С.22.. Но нередко происходило как раз то, чего так опасались власти: беднота и середняки буквально растаскивали имущество зажиточных крестьян. Сельские комсомольцы, в среде которых в численном отношении преобладали выходцы именно из этих социальных категорий, порой также не чуждались грабежа и мародёрства. Инструкции по раскулачиванию, выдержанные в достаточно резких тонах – «лишить…», «отнять…», «выселить…»Коптев Н. Комсомольцам о ликвидации кулачества…. С.23. – истолковывались ими адекватно духу, отвечавшему их настроениям.
Руководство обкома ВЛКСМ ЦЧО было вынуждено признать, что подобные факты имели место в действиях комсомольцев организации: «Был допущен целый ряд таких вещей, которые дискредитировали идею коллективизации, были случаи, когда комсомольцы отбирали сапоги, тулуп, шапку у кулака, выходили на улицу, одевали всё это и чувствовали себя на высоте положения. Были случаи, когда отнимали всё вплоть до сапог, а такие крупные вещи, как мельницу, крупные средства производства оставались в стороне. Были случаи мародёрства, когда люди дискредитировали себя, забирая такие вещи, которые нам не нужны»РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.3. Д.66. Л.146..
Грабительский, мародёрский характер раскулачивания подтверждает как раз то, что комсомольцы делили между собой видимые показатели материального достатка – бытовую утварь. В селе Пещанове Суренского района Козловского округа комсомольцы конфисковывали часики, ложки и прочее «барахло», а об инвентаре никто и не вспомнилГАСПИТО. Ф.1172. Оп.1. Д.25. Л.28. Ф.379. Оп.1.
Д.171. Л.61. РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.6.. В Борисоглебском районе одна из ячеек сочла, что раскулачивание предполагает изъятие у кулаков абсолютно всего нажитого ими, внеся в опись отобранного имущества такие предметы как пелёнки и даже недописанный карандаш. «Подходили к раскулачиванию так: «дом хороший, даёшь раскулачивать. Выносят из дома всё, вплоть до того, что с ребят снимают обувь и выгоняют на улицу… Вопли женщин, плачь детей, разбазаривание имущества, отсутствие учёта – всё это создавало картину ночного грабежа…», — таково было впечатление очевидцев о ходе раскулачивания в Острогожском и Козловском округах областиРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.6. ГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.309. Л.37,38..
Самым настоящим апофеозом раскулачивания, его наиболее уродливым проявлением стала неприкрытая демонстрация торжества «победителей» в классовой борьбе. В Колдобаровской ячейке Вейделевского района ЦЧО комсомольцы забрали у кулака деньги, пропили их и ходили по селу, выкрикивая: «Ура», «Мы живём». В Малоархангельском районе Орловского округа комсомолец Кириллов раскатывался на конфискованной лошади: «Нечего жалеть кулацких лошадей, настало время покататься и нам». Члены Липовской ячейки Советского района при раскулачивании распивали мёд. В Никифировском районе Козловского округа уполномоченные дошли до того, что взяли из конфискованного имущества яйца, молоко, варенье и съели их прямо в присутствии семьи кулакаРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.6. ГАСПИТО. Ф.855. Оп.1. Д.309. Л.37.. Эксцессы раскулачивания, связанные с проявлением низменно-мстительных и откровенно корыстных мотивов в действиях лиц, его осуществляющих, стали результатом неумеренной агрессивной и циничной антикулацкой демагогии властей, которая находила благоприятный отклик в среде той части сельской комсомолии, что мечтала весьма радикально покончить с социальным неравенством, одним махом уничтожив зажиточных, отняв или распределив между собой их имущество.
Сопричастность определенной части комсомольцев, особенно активистов насильственной коллективизации, антикрестьянскому по сути своей раскулачиванию, сопровождавшимся, подчас, дикими бесчинствами, уродливыми крайностями искусственно раздуваемой ненависти, не просто подрывала и без того невысокий авторитет союзной молодежи среди своих односельчан, а даже стойко ассоциировала в их глазах комсомол в целом с одной из репрессивных структур государства. Нередко крестьяне видели в комсомольцах единственный источник и причину всех бедствий и насилий, обрушившихся на село в эти зимние месяцы. «Авторитет комсомольских ячеек до того упал, что когда приезжали в деревню то всю вину валят на комсомол: комсомол приехал раскулачивать, комсомол обобществил семенные фонды, комсомол высылал кулаков и все, что хочешь», – были вынуждены констатировать очевидные факты союзные функционеры из Черноземья на заседании бюро ЦК ВЛКСМ весной 1930 годаРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.3. Д.66. Л.159.. Подобные стереотипы в восприятии крестьянами роли комсомольцев в событиях, связанных с коллективизацией и раскулачиванием, проявились и в других регионах России. В Орловском округе массовые антикрестьянские выступления проходили в том числе и под лозунгом: « Долой паразитов советской власти – комсомол»РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.3. Д.66. Л.164.. В Лучинском районе Могилевского округа действия местного комсомола настолько озлобили местных крестьян, что те на своем сходе единодушно постановили 10 наиболее активных комсомольцев повесить и 10 – выселитьИвницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. С.144..
Но очень часто дело не ограничивалось лишь угрозами. Крестьяне с оружием в руках расправлялись с конкретными виновниками, как им казалось, уничтожения прежнего хозяйственного, социального и духовного уклада их жизни. Причиной террористических актов против комсомольцев являлась не только месть, но и стремление тех псевдокулаков, против которых была в основном направлена карательная политика государства, защитить жизнь, собственность, свободу, свою и членов семьи. А угрозу им создавала как раз молодежь, твердо уверенная в собственной исторической правоте и оправданности жестокости, совершенной в отношении своих родственников, соседей, односельчан, и не осознававшая, что является слепым орудием в руках власти. В селе Кершенские Борки Моршанского района жителями зверски был убит уполномоченный райкома ВКП(б) комсомолец Тимофей Локтюхин. Ярость толпы, лишившей жизни юношу, оправдать невозможно, но объяснить, попытаться понять не так уж сложно. Ведь целью его миссии была организация высылки раскулаченныхОкатов Н.А. Коллективизация в Тамбовском округе
Центрально-Чернозёмной области…. С.153..
Вокруг таких личностей культивировался ореол жертвенности и героизма, их поступки и действия преподносились как образчик гражданской доблести, пример, которому должны следовать десятки юношей и девушек. Вряд ли кто-то из клявшихся на могиле Локтюхина продолжать его дело комсомольцев отдавал себе отчет в том, что сами они несли в деревню социалистические идеалы через насилие, горе и страдание также ни в чем не повинных людей. Они видели лишь смерть своих товарищей. Истинная подоплека событий преподносилась в извращенном виде или мало уже кого интересовала: пролитая кровь должна была быть отомщена. Комсомолец села Козловки Николай Шкуловский после убийства члена окружного комитета комсомола Сергея Михина написал: «Мы все, кому дорога свобода даем себе клятву, что твоя преждевременная смерть будет отомщена. На твоей могиле в скором времени зацветут красные розы социализма, которые ты посеял в глухих деревнях»Цит. ко: Очерки истории комсомольских организаций
Центрального Черноземья. Воронеж, 1978. С.76..
Вовлечение в это жестокое, кровавое противостояние лучше всего способствовало привитию комсомольцам навыков пресловутой классовой борьбы, за что так ратовали верхи партии и союза. Страшно осознавать, но мозги некоторой части рядовых членов союза оказались настолько отравлены сталинскими идеологемами, что они всерьез утверждали о допустимости и даже необходимости проявления жестокости к классово чуждым. Один из членов Данковской районной организации Козловского округа во время проведения чистки на вопрос о том, что надо сделать с семьей выселенного кулака, ответил: «Уничтожить до младенца»ГАСПИТО. Ф.379. Оп.1. Д.158. Л.25..
Впрочем, следует отметить, что адепты вульгарно-классовой идеологии и морали в рядах комсомола не имели абсолютного большинства. Напротив, значительная часть комсомольцев всячески дистанцировалась от навязываемой им роли послушных исполнителей воли партийной элиты. Работники обкома ВЛКСМ ЦЧО, обобщая итоги участия союзной молодежи области в сплошной коллективизации и экспроприации кулачества, докладывали в ЦК ВЛКСМ: «… большая часть комсомольцев и ячеек не оказалась на должной политвысоте, осталась безучастными зрителями, не способными осмыслить ни задач сельхозкампании, ни вопроса ликвидации кулачества как класса». И даже более того: «…в нужных случаях комсомольцы страдали отклонениями вправо, страдали ненужной жалостью и примеренчеством к кулачеству. Некоторые комсомольцы доказывали ненужность лозунга ликвидации кулачества… и реально скрывали кулаков от раскулачивания»РГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.7.. Так председатель Нащекинского сельского совета Бондарского района член ВЛКСМ Сурков скрыл от раскулачивания кулака, у которого он стоял на квартире. В селе Новогородское Рассказовского района комсомолец Куранов отстоял от экспроприации двух крепких хозяев, один из которых был его дядей. Когда же бывшую помещицу лишили избирательных прав и выселили из дома, Кураков взял ее к себе на квартируРГАСПИ. Ф.М-1. Оп.23. Д.976. Л.7..
На наш взгляд, правомернее было бы говорить о наличии в общественно–политическом сознании комсомольцев Черноземья по крайней мере двух мощных пластов. Первый из них характеризовался в основном преобладанием черт уже упоминавшейся нами традиционной общинной психологии крестьянина, которая проявляла себя в индифферентном отношении к призывам власти включаться в классовую борьбу, попытках всячески избежать участия в экспроприации своих односельчан или даже в некоторых случаях вступиться за последних. Второй, как мы уже видели, впитывал как губка вульгарно–классовые представления о социально–политической обстановке в деревне, реализуя себя в сопричастности комсомольцев насильственной коллективизации, массовому раскулачиванию с неизбежно сопровождавшими их крайностями, в кровавом противостоянии со всеми сопротивляющимися политике сталинского руководства страны. Состояние, тенденции коллективного сознания непросто отразить в каких-либо количественных параметрах, да и характер источниковой базы не позволяет нам сделать этого, но с достаточной долей уверенности мы можем судить, что первый из названных сегментов если и не преобладал, то был весьма и весьма устойчив, несмотря на все старания пропагандистской машины союза. Парадоксально, однако восприятие большинством сельского населения роли коммунистической молодёжи в «великом переломе», пределке старой деревни сформировалось в конечном итоге под влиянием проявлений второго, который имел гораздо больший общественный резонанс.
